Для художника должно быть время свободного пространства, не только во внешнем мире, но и внутри него самого. Это положение во многом определяет смысл и внутреннее содержание искусства Владимира Арепьева. Пространство – чтобы двигаться, пребывать в состоянии последовательной эволюции; свободное – определяет возможность эксперимента, изучения опыта предшественников, их стилей, направлений, творческого процесса. И в этом смысле представляется совсем не случайным обращение художника к фузовой живописи, новой основе – дереву, которое во многом определяет пластическую форму и живописную фактуру произведения. Техника фузинок – достаточно сложная, во многом импровизационная, часто непредсказуемая, которая может создавать неожиданные композиционные и живописные эффекты, а порой – новые образы и темы.
Сочетание рациональных и эмоциональных качеств фузинок осуществляется на уровне формы, техники и вызывает, то светлое чувство покоя и гармонии («Зима. Невеста с чаем» 2001г, «Весна с дудочкой» 2002г), то душевное напряжение («Муза» 1999г), в отдельных случаях живописную структуру фузинок пронизывает лёгкая и изящная ирония («Дама с телефоном» 1996г). Сам художник даёт интерпретацию своих работ, заложенных в них художественных принципах, метода творчества: «Мои работы – это попытка творчества, идущего параллельно правде абсолютного реализма, реализма сознания. Изучая мировое искусство, я всё-таки ощущаю себя художником России, Во мне пустили корни её традиции от сказок, былин, фольклора до мечты в светлое будущее, успехов в науке и искусстве, то, что называется национальной памятью» (В. Арепьев). Представляется, что под понятием «традиции России» подразумевается желание художника осмыслить сущностные слои нравственной жизни человека, проникнуть в тайны мироздания, постичь первопричины нашего земного бытия, раскрывающиеся в борьбе тёмных сил. И в этом смысле органично и естественно обращение художника к традициям народного искусства. Поскольку поиски гармонии бытия всегда занимают и народного мастера, и профессионального художника.
Стилистика работ Владимира Арепьева, тяготеет к общению, стилизации, плоскостности и декоративности, абстрактному решению отдельных живописных плоскостей. Работа с «живым» материалом – деревом, обращение к жизненным и своеобразным сущностным архетипам – извечным древним образам (серии его работ – фузинок называются «Невесты» 1997-9г, «Красавицы» 2000-2г, «Времена года» 2002г), выявляют точки соприкосновения творчества профессионального художника с миром народной художественной культуры. Народная система мироздания находит своё оригинальное отражение в творчестве художника: образы отдельных фузинок чрезвычайно просты и целесообразны, они вызывают многочисленные ассоциации с народным лубком («Дроля и молодуха» 2000г), росписями прялок («Жених с цветами» 1998г), живописным народным примитивом (серия «Генералы»). И действительно, отдельные фузинки откровенно примитивны, но не в отрицательном смысле неумения и беспомощности, а в плане художественного примитива, как особого способа образного воплощения мира, основанного на непосредственном восприятии действительности. В целом, именно среда, конкретная жизнь, а не умозрительные построения являются основой изобразительной структуры произведения художника. В характеристике образа всё предельно стилизовано, торжествует двухмерность, всё подчиняется плоскостному принципу решения. Но если в творчестве народного мастера это проистекало из наивного видения, исходило из своеобразия крестьянского мировоззрения, то художник – профессионал сохраняет плоскостность, стилизацию, символику как чисто художественно – стилистические приёмы и оценивает их как существенные принципы художественного декоративного решения. Погружение в простой и глубинный мир народной художественной культуры не делает фузинки простыми иллюстрациями к фольклору. Это, прежде всего, творческие импровизации, где ощущается сплав астрального восприятия художественной идеи с чувственно – пластическим ощущением каждого отдельного предметного изображения.
Будучи укоренённым в национальной художественной культуре, художник так объясняет своё понимание традиции: «Традиция для меня – это не только народное искусство России. В своём творчестве я обращаюсь к древним и современным образам мировой художественной культуры. Люблю иконопись, фрески в православных храмах, ручное шитьё, резьбу по дереву, расписные прялки; изучаю искусство аборигенов Австралии и Африки, росписи и скульптуру древнего Египта, гравюру и расписные ширмы Японии и Китая». (В. Арепьев)». Эти слова отражают художественные пристрастия и творческие ориентиры художника. И в этом смысле фузинки Арепьева традиционны, они как бы вступают в диалог с профессиональным и народным искусством, который выливается в блистательную импровизацию, исполненную на языке метафоры. Поэтому и традиционны фузинки по-особому: традиция понимается художником как необходимая основа бытия искусства, утратив которую искусство может перестать быть собой, перестать быть подлинным искусством. По этой причине фузинки Арепьева не просто следуют традиции, а живут в ней и «творят» её своим существованием.
В целом, мир искусства Владимира Арепьева достаточно многообразен, как, впрочем, и источники вдохновения. Отдав должное различным техникам, сложившимся в традиционной изобразительной культуре, создавая свои фузинки, художник уверенно выходит на уровень СОБСТВЕННЫХ ФОРМАЛЬХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ.
Владимир Арепьев, как художник, чрезвычайно близок культуре эстетического плюрализма, примитивной на Западе и постепенно адаптирующейся на отечественной почве. Фузинки Арепьева вызывают разнообразные жизненные и художественные ассоциации, что делает его искусство чрезвычайно контактным, доступным, интересным и простому зрителю, и художнику, и искусствоведу. Так, «Похищение Европы» (2003г.), изящная и виртуозно скомпонованная фузинка, живописно решённая в золотисто-жёлтых тонах, вызывает в памяти античные мифы, искусство живописного и графического модерна. Представляется, что для искусствоведов весьма значимым будет разговор о принадлежности фузинок к определённому виду искусства. Техника масляной живописи приближает фузинки к живописным станковым произведениям, обработка деревянной доски или горбыля углублённым и выпуклым рельефом, роднит их со скульптурой, а своеобразное декоративное оформление с введением различных атрибутов («Красавица с ключами» 2001г) вводит фузинки в контекст произведений декоративно-прикладного искусства. Являя собой некую диффузию видов изобразительного искусства, фузинки Арепьева органично смотрятся в музейных экспозициях (о чём свидетельствуют многочисленные выставки художника), а также в офисном и домашнем интерьере. Создавая фузинки, художник постоянно пребывает в состоянии некой идейной и технической импровизации. Целенаправленность поиска естественно ведёт к тому, что собственно интересный приём, техническая новация не становится самоцелью, а, органично вплетаясь в художественную ткань произведения, работают на образ, на содержательность, создают определённый эмоциональный строй. В композиционной структуре, в подборе цветосочетаний, в самой неповторимости той или иной технической новации художник находит ту неповторимую интонацию, через которую раскрывается мир его чувств и мыслей. Фузинки невозможно «увидеть» и понять мгновенно, они рассчитаны на длительное, последовательное рассматривание. Так, рассматривая удивительную фузинку «Невеста с чашкой кофе» (2000г), зритель первоначально обращает внимание на сочетание абстрактных и изобразительных элементов в образной структуре произведения: импрессионистично, живописно – фактурно написано платье, чашка с кофе, напротив, вылеплена цветом материально, конкретно; лицо дамы предельно стилизованно, но реалистично, по сути. Постепенно и последовательно погружаясь в живописную феерию и тончайшую каллиграфию фузинок, вглядываясь в фактурные переходы мазков, ритмический бег лаконичного узора, контрастное цветовое решение, мы пытаемся проникнуть в тот мир, который художник называет «МУЗЫКОЙ ДЛЯ ГЛАЗ». О своём творчестве художник говорит: «Фузинки родились десять лет назад, и по прежнему находятся в творческом поиске. В процессе работы над ними я вновь и вновь вспоминаю и переживаю скрытые временем светлые чувства радостных мгновений детства, юности и не могу насытиться в своём стремлении, пережить их ещё и ещё раз. Интересно наблюдать и сопереживать, как замечательный миг воспоминаний прошлого на картине начинает превращаться в материальную вещь. И эти необыкновенные краски, которыми окрашиваются воспоминания, я уверен, можно с точностью передать средствами искусства».
Светлана Личенко, искусствовед. 2003г.
